Лекция для родителей «Воспитание историей»

Автор: Анчихрова Ирина Анатольевна, учитель истории, МОУ школа №80

Сегодня в обществе вместе с процессами экономического и политического обновления идет глубинная внутренняя работа по самопознанию и самоочищению. Становится очевидно, что создание демократического государства – это не только политическое организационное нововведение, не только новые законы и инструкции, права и обязанности, но и перестройка нашей души.

Очевидно: любые общественные процессы представляют собой единство объективного и субъективного. В качестве такого единства они и должны быть осмыслены. Говорю об этом потому, что в педагогической теории и практике последнее время рассматривается объективная сторона : привлечение к управлению школой общественности, создание советов школы, советов попечительства. Субъективный план остается за пределами внимания педагогов ( в отношении как взрослых, так и детей) от наивной уверенности в преобразовании сознания только путем изменения бытия.

Прежде всего не просто сегодня с самим бытием. При самых оптимистических установках педагога, многократно умноженных на энтузиазм и самоотверженность, не все здесь в его силах. Однако сегодня, как никогда учителю нужно сочно осознать. Что составляет общественную проблему, а что подвластно чисто педагогическому воздействию. В противном случае мы имеем дело с экстенсивной педагогикой: суетливым нашем стремлением поспеть на любой пожар. В итоге – разрушающее сознание принципиальной неподъемности всех проблем, безысходность, плохо прикрытая ритуальной самокритикой: « Мы сознаем свою ответственность за все происходящее». Нет, не за все!

В одних случаях, когда речь идет о предотвращении появления в сознании подростка внутреннего конфликта со взрослыми, педагогическая реакция очевидна: свести к минимуму осуждение его действий, внешнего вида, ценностей, принятых среди сверстников. Подвергаться осуждению должны лишь безнравственные поступки и действия, опасные для жизни. В других, когда молодые люди переживают неудовлетворенную потребность в признании, а общество дает возможность занять прочное социальное положение, иметь материальную независимость не ранее 30 лет, - педагогические рекомендации невозможны, поскольку описанные закономерности основываются на традиционных ценностях общества, которые не могут быть изменены в масштабах одной группы.

Таким образом, какие бы идеально демократические структуры мы ни создавали сегодня в школе, микрорайоне. Творческой студии, не все в социуме поддается нашему влиянию. Педагог наиболее остро переживает неудачи, увы, неизбежные в обстоятельствах нашей жизни. Стремясь искупить все грехи человечества, он преждевременно изнашивается, теряет реалистический подход к анализу результатов своей деятельности, необходимый ему в неменьшей степени, чем хирургу, отчетливо понимающему небезграничность своих возможностей, но тем не менее нацеленного на борьбу до последнего.

Благородная, нужная , но не всегда успешная миссия по преобразованию окружающей жизни, оттягиваю на себя все силы педагога, не позволяет нам по-настоящему оценить свои возможности в расширении сознания подростка, изменении его мышления. Одной из важных наших задач является воспитать гражданина правового государства. Задача осложняется тем, что этот процесс в движении вперед, а педагог должен опережать время и сеять впрок.

Легко пойму моих старших коллег, кто, скептически усмехнувшись, вспомнят, как они упорно формировали гармонически развитую личность. А возможна ли гармония в тех условиях кричащих противоречиями? Сейчас труднодоступная цель нашей деятельности приобрела более ясный и приземленный вид: обеспечить всестороннее развитие ребенка. И опять противоречие: под флагом всесторонности удручающее перенасыщение школьных программ. Как бы вместо всесторонности не получить личность мозаичную, разорванную с догматическим сознанием и двойной моралью. Конечно в каждой учебной дисциплине выделяется главное ядро. Общественные дисциплины, в частности история, содержат вопросы целеполагания, которые не очень подробно изучены в педагогике, а играют решающее значение. Не отвечая на вопрос: чего мы хотим добиться в итоге? – трудно не только воспитывать, но и выделить в ее содержании самое существенное относительно нашего времени. Сегодня нам легче сказать, чего мы не хотим видеть в личности нашего воспитанника. Нежели каким хотели бы его « создать». Здравый смысл подсказывает: то, что в нас самих является помехой должно быть изжито и в наших детях. Надо составить своеобразную дефектную педагогическую ведомость. Но эту тяжелую работу уже взяли на себя философы, писатели, публицисты. Они помогают выявить черты нашего отрицательного «я». Еще в конце 80-х прошлого века писатель А. Битов давал убийственный портрет своего героя Л.Одоевцева в «Пушкинском даме»: « Его научили – его даже учить не пришлось. Сам усвоил – фемомену готового поведения, готовых объяснений, готовых идеалов. Он научился все очень грамотно и логично объяснять прежде, чем подумать. И семья и школа приложили все свои силы, чтобы обучить его всему тому, что не понадобится впоследствии… он был чист и необучен, тонок и невежествен, логичен и неумен, когда окончил школу…»

Очевидно, что для педагога-историка разрушение этого отрицательного «я» есть главная тактическая задача. Они бунтуют, ощущая разрыв между идеалом и действительностью. Разумеется, среди детей есть и свои западники и славянофилы, ортодоксальные марксисты ,нацисты, сталинисты.. Палитра их воззрения зеркально отражает идеологические представления, бытующие в обществе. Однако при всех различиях мы все-таки имеем дело с новым поколением. Чем быстрее мы осознаем это, тем точнее будем в педагогических реакциях. Коль переломилось время, изволь искать новые пути. А мы делаем ошибки. В 1999г.,будучи классным руководителем, проводила со своим классом классный час на тему « Будем добрее». Хорошее поучительное содержание, многие ученики прочувствовали до слез. Недавно провела этот классный час с теперешним классом, конечно одоптировав его в духе «нашего времени», но … Желаемой реакции я не получила, а ведь тот выпуск и этот были ровесники. Было бы непрофессионально оценивать , какое из поколений лучше, а какое хуже, хотя не скрою, что про духу ушедшие были мне ближе. Значит, с этими будем петь «новые песни о главном». Судя по темпам обновления нашего духовного бытия, уже возникает новая формация молодых людей, тех самых, кому собственной жизнью предстоит вершить историю. Философы и политики намечают общую стратегическую линию, а выполняют ее простые школьные учителя истории. Определение истории как наставницы жизни восходит к античности. Мы и сейчас воспеваем образцы гражданских добродетелей, обличаем трусость, подлость, предательство. Роль исторической нравоучительности сегодня, как никогда велика.

Н.М.Карамзин существенно расширил представления о воспитательном потенциале истории. В предистории к « Истории государства Российского» он писал: « история мирит с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушалось; история питает нравственное чувство, и праведным судом своим располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества». Не будем отвергать и эти историко-педагогические рекомендации. А то , что касается праведного суда истории, о чем напоминает Карамзин Н.М., то этим историко-воспитательным материалом не воспользуется только ленивый. Но используя подобный материал надо помнить о чувстве меры. Приходилось наблюдать исторические вечера, где скучающие школьники лениво проговаривают со сцены такое, от чего душа должна леденеть, но не леденеет, похоже – привыкли.

Наш историко-педагогический жанр особый, он в чем-то сродни искусству и поэтому требует от учителя очень точного, убедительного отбора материала. Как-то спросила девятиклассника , сына своей подруги об успехах в изучении им курса истории и услышала ответ: « Терпеть не могу этот предмет – сплошная чернуха». Значит «перекормили».

Вот что писал о воспитательных возможностях истории В.О.Ключевский: « На что может пригодиться изучение исторических сочинений и положений, когда-то и для чего-то сложившихся в той или другой стране, нигде более неповторимых и непредвиденных? Мы хотим знать по этим сочетаниям и положениям, как раскрывалась внутренняя природа человека в общении с людьми и в борьбе с окружающей природой, хотим видеть, как в явлениях, составляющих содержание исторического процесса, человечество развертывало свои скрытые силы, - словом, следя за необозримой цепью исчезнувших поколений, мы хотим исполнить заповедь древнего оракула – познать самих себя, свои внутренние свойства и силы, чтобы по ним устроить свою земную жизнь».

Эти задачи самопознания мы в своем преподавании решили в меньшей мере, чем остальные. Этому мешала обезличенность исторических курсов.

Одной из наименее используемых возможностей является психологизация преподавания, опора на социальную и историческую психологию. Современные историки сейчас самым активным образом используют концептуальный аппарат других общественных наук. Происходит стремительное сближение исторической науки с социальной психологией. Взаимопроникновение этих дисциплин рассматривается как несомненное завоевание наук о человеке.

Мне не раз приходилось убеждаться в том, как поднятый на уроке наряду с другими социально-психологический пласт мгновенно повышал интерес учащихся, оживляя прошлое, помогая им наладить своеобразный духовный контакт с другими эпохами. Тонкий знаток исторической психологии Ю.М. Лотман так составил социально-психологический портрет декабристов: « Вес облик декабриста был неотделим от чувства собственного достоинства. Оно базировалось на исключительно развитом чувстве долга и вере каждого из участников движения в то, что он великий человек. Поражает даже некоторая наивность, с которой Завалишин писал о тех своих однокурсниках, которые стремились к чинам, бросали серьезные теоретические занятия,»а потому почти все без исключения обратились в простых людей». Это заставило каждый поступок рассмотреть как имеющий значение, достойный памяти потомков, внимания историков, имеющий высший смысл…»

Даже изучая близкие по времени исторические периоды, не обойтись без социально-психологического анализа. О.Лацис так пишет о « духе тридцатых годов: « …дух тридцатых – это нарком Серго, которому рабочие говорили «ты», это красные директора, еще не сменившие кепку на шляпу, это привычка говорить всю правду, ни на кого не оглядываясь и никого не опасаясь. Откуда все это – в тридцатых, если Сталин победил в 1929-м ? Тогда он победил организационно и политически, но не победил еще психологически и социально…»

Без активного использования историко-психологического подхода невозможно воссоздать и соответственно объяснить целостную картину прошлого . В противном случае возрастает опасность замены старых схем новыми, более «современными».

Стремясь воспитать в наших учениках заинтересованное желание понять другого человека как в прошлом, так ив настоящем, мы с неизбежностью подводим их к понятию «толерантность». Член -корреспондент АН С.Аверинцев в своих публичных лекциях так трактовал это понятие: « Речь идет об открытости, всемерной отзывчивости, стремлении принять чужое, не сливаясь с ним, сохраняя самобытность, умение спорить, не ссорясь, искать истину, а не фехтовать словами. Хотя и по поводу толерантности высказывания различные. На одной из научно-практических конференций по этому поводу я услышала высказывание священнослужителя: « Мы пережили коммунизм, переживем и толерантность …, как же не толерантно поступили Минин и Пожарский по отношению к Полякам!» Как относиться к этим высказываниям?

В докладе затронута малая часть вопросов касающихся воспитания историей, но пусть, хотя бы эта малая часть заставит вас задуматься над важностью преподаваемого мною предмета, над тем, что история – достаточно жесткий воспитатель. По крайней мере она не раз убедила – нельзя идти вперед с головой, повернутой назад. Мужественное принятие новых реалий одинаково необходимо как «чистому» историку, так и историку-педагогу.